Cobustan. Sombre gray colours. The sky, the rocks, the ground. On the rocks are mysterious contours and silhouettes. These are ancient drawings. The drawings represent hunting and ritual scenes. It is dark. The sounds of a stone tom-tom open the narrative. Rocks of a fantastic shape are vaguely outlined on the background of the nocturnal sky. Only if one looks hard may he notice that the rock-s are like petrified bodies of giants put together into a large mosaic panel.

The mosaic panel comes to life turning into groups of primitive people. It is cold. The people are stretching out their hands to the fire which is crackling gaily in the hearth. Fire – it is warmth, it is life. The people understand well their dependence on the fire and take good care of it. But it is not only fire that primitive people have to worship. All unbridled forces of nature – mighty elements – arouse a sense of fright and resistance. Many a century should pass before man will not only cease to be terrified of these elements but will learn how to tame them. But now… Now a sudden gust of wind easily puts out the fire. The people are desperately trying to save the fire by shielding it – with their bodies – but in vain. The irretrievable has occurred – the fire has died. The people are struck with terror. But it is not the last ordeal. A new calamity descends on them. Thunder is roaring, lightning is flashing. The people are appealing to the lightning: they are ready to fight but they are pleading for mercy.

The lightning sets a tree on fire. The flame encircles the glade. This violent fire does not resemble the kind friend that was burning peacefully in the hearth. It is a savage and cruel friend. It is rushing like mad among the people, throwing them down on the ground.

But here the first miracle occurs. It looks as if an ancestor of Prometheus awakes in a man. He takes up a fearless struggle fop fire. The fire is tamed, it is in the hearth again.

And again people are stretching out their hands to the hearth.

Dawn is drawing on.

People wait for the sunrise every night. They wait with hope and anxiety. Suppose the mighty sun will no appear in the pose it is angered by the people and has made up its mind to doom them to eternal darkness. To prevent this, the sun must be called. The people are performing a spontaneous magic dance impersonate the sun and to call it.

As if in response to the people's actions, the sun sends its first ray on the earth. The sky is getting lighter, the east is glowing and, at last, the sun appears in the sky. The people are greeting a new day on the glade flooded with bright light.

New day brings new worries. The sounds of a stone tom-tom announce the beginning of a hunt.

The women are leaving the glade. To bring good luck, the men are traditionally feigning a successful hunting expedition. Gradually, the magic dance acquires a more and more dynamic character. The hunters form a chain of chasers. The dance turns into a real hunt. A hunter leaves the chain of chasers. He is trying to dispense with the help of the others but fails and the force of the hunt brings him back in the chasing chain. The chase arrives at the climax. The animals are being chased to a precipice. Maddened with fear, they are jumping – down on the cliffs.

It is dark. The sounds of a tom-tom are heard.

Rocks with ancient drawings. A primitive artist is carving a hunting scene with a rough chisel. Amazed and enthralled by his drawings, the man starts dancing. Gradually, the animated characters of his drawings are Sowing the dance. The dance is a hymn of praise to man who has not only learned to tame the nature but to comprehend the beauty as well.

Идея балета – показ того, как хаос подсознания побеждается в нашем первобытном предке сознанием общественным в общении с природой, в борьбе за покорение ее человеком, в труде.

Никакой этнографии в музыке. Тревожные, глухие, звонко-ликующие остинато ударных инструментов, виртуозные пассажи духовых, хрупкая красота мелодий, возбужденность сигналов-перекличек, разветвленная многоголосица партитуры – все это, ассоциируясь с образами «слышимой природы», подчинено задаче «рождения Человека». Формируясь на протяжении всего сочинения в своей эмоциональной яркости и национальной определенности, она торжествует в финальном «яллы», возвышается над всеми другими объединяемыми здесь темами балета.

Театр «Champs-Elysées», полон до отказа. Занавес закрыт, …звучит музыка Фараджа Караева. Не раз будут аплодировать ей, музыканты и критики оценят партитуру, «прекрасную и отличающуюся хорошим вкусом», по выражению одной из газет. …Но вернемся к музыке – загадочно-отстраненной, настраивающей нас на несколько отвлеченно-философский лад и создающей ощущение исторической дистанции. Кобыстанская эпоха – это бездна доисторического времени, когда не было никаких современных или древних народов, и все же эти люди жили на азербайджанской земле, и какая-то неуловимо тонкая нить связывает их с нами – сегодняшними детьми этой земли. В музыке Ф.Караева ценно именно это ощущение. Она как бы вненациональна, как того требовал сам материал. Быть может, здесь и нельзя обнаружить ладовой основы, скажем, мугамов – азербайджанской средневековой музыки. И в тоже время в партитуре «Теней Кобыстана» явственны какие-то далекие, но достаточно точные слуховые-ритмические, интонационные ассоциации с нашим фольклорным мелосом. И снова аплодисменты: идет первый эпизод балета – «Огонь». Азербайджан называют страной огня. И первый образ в нашей хореографической программе – это образ огня в «Тенях Кобыстана». Три танцовщицы пластически ярко изображают копошащиеся языки пламени – Древние люди танцуют вокруг огня, радуясь его теплу, еще не осознавая его причину, еще не зная, как его добывать, как его сохранить и что значит его потерять. Раздаются бурные аплодисменты «Танцу огня», и это та вспышка успеха, которая, по выражению турецкого журналиста Мехмета Алпая Эвина, присутствовавшего на первом спектакле, «как спичка, воспламенила Париж». («Огненные» метафоры приводили и другие журналисты, писавшие впоследствии о наших спектаклях.) «Вчера, подобно мгновенно воспламеняющейся спичке, зал театра «Champs-Elysées» зажегся восторгом от выступления Бакинского театра оперы и балета. Зал кричал «Браво!». Такого здесь давно не видели», – писала газета «Françe Soir».

…Из трепетных вибраций струнных и духовых, в которых чудятся вещие голоса природы – солнца, ветра, моря, гор, лесов – рождается причудливая, «строительная» тема барабана.

Фарадж Караев искусно сплел древнейшие, архаические пласты народных ритмов и ладов с ослепительными тембро-динамическими средствами современного оркестра.

...la partition de Faradj Karaev est de qualité et la présentation scénique est intéressante et de bon goût.

Но вернемся к музыке – загадочно-отстраненной, настраивающей нас на несколько отвлеченно-филосовский лад и создающей ощущение исторической дистанции. Гобустанская [Кобыстанская] эпоха – это бездна доисторического времени, и все же все эти люди жили на азербайджанской земле. В музыке Ф.Караева именно это ощущение. Она как бы вненациональна, здесь нельзя обнаружить ладовой основы, скажем, мугамов – азербайджанской средневековой музыки. И в то же время в партитуре явственны какие-то далекие, но достаточно точные слуховые – ритмические, интонационные ассоциации с нашим фольклорным мелосом.

This ballet story is unusual – it was created specifically for the Champs d'Elysees Festival. Having watched The Caspian Ballad, the French producers wanted to know whether the choreographers had a new project. Yes, they had. The Shadows of Gobustan that was based on the music by Karaev Junior. They listened to the music and they liked it. And they approved it. The choreographers started to work. Then, the colleagues came up with those very ‘Soviet’ accusations, like ‘they are green’, ‘what's that fuss about the young things’, ‘it's too early for them to go to a festival’ and ‘there's no telling what happens next’. And so on. The attacks were fought off, though, thanks to the awards from the Paris Dance Academy. ‘When one watches the dancing in The Shadows of Gobustan, one cannot help recollecting Matisse's Dance with thai sense of joyful freedom and abandon, and of fine beauty. The young ballet-masters Rafiga Akhundova and Maksoud Mamedov command the language of the dance imagery’, – wrote the famous ballet expert Lvov-Anokhin.
The premieres were in Paris, Nice, Monte Carlo and Luxembourg. Our choreographers became the envoys of the dance culture of Azerbaijan to the world.
(...)